Прикосновение

Она сидела в парке на скамейке. Ничто не мешало грустить. Пусть бегают малыши, пусть их окликают мамы, пусть мужики, споря, играют в шахматы. Пусть! Всё равно так хорошо, что грустно. Закрывая глаза, Она уносилась в никуда, где совсем по-другому, и есть море. Мягкое, нежное море. Ах, что там!..

Она и не заметила, как на скамейке оказался Он. Открыв глаза, Она увидела, что Он просто сидит на скамейке. А ещё, а ещё ему было так хорошо, что грустно. И казалось, что Он был там же где и Она. Да, Она это видела. Видела, как те же брызги от волн падают ему на лицо, и тот же ветер треплет его волосы.

Они не говорили ничего. Просто шли рядом. Просто её ладошка была в его ладошке, и от того было очень хорошо, уютно, и хотелось в него завернуться, укутаться и сунуть носик в плечо.

Он нёс её на руках, он прижимал её к груди. Он хранил её! Он берёг её! Он вдыхал её!

Они сидели на кухне. Сипел чайник в потолок паром. Вкусно пахли вишни. Он смотрел на неё. Она изредка поднимала на него свои глаза из-под длинных ресниц.

Они пили вкусный чай, пахнущий лесом и ягодами. Она молчала ему о себе, а он молчал ей о себе. Нарушили молчание его глаза.
- Ты безумно красивая! Я никогда не видел такой!
- Ты тоже! - ответили её.
- Я хочу подарить тебе Любовь! - шепнуло его сердце.
- Я хочу утонуть в ней! - крикнуло её.
- Ты самая нежная, - пропели руки по её щеке.
- Ты самый сильный, - ответили её, ложась ему на плечи.
- Наконец-то я тебя нашёл! - встретились губы.

Александр Светлов

Звезда

...В тот день все начиналось, так же как и всегда, как это было много дней предшествующих ему. Они долго шли по дорожке вокруг озера, выложенной из желтого кирпича, держась за руки, и ничего не говорили. Тишина.… Ведь иногда, в ней больше смысла, больше глубины, чем в сотне, тысяче слов, пустых и ничего не значащих. И они это понимали. Потом она повернулась к нему и сказала, словно завершая их молчаливый диалог:

- Посмотри, на мне платье цвета ночного неба. Тебе ведь нравится небо, особенно ночное. – На ней было платье блеклого бордово-красного цвета. Такого цвета обычно бывают занавеси в театрах, а еще таким цветом окрашиваются догорающие угли.

- Но.… Но ведь… - он не мог выговорить ни слова, лишь посмотрел наверх, на небо, которое действительно было одного с ее платьем цвета.

Он долго смотрел в ее глаза, не отрываясь, так как он обычно смотрел на небо, может быть, найдя в них какое-то сходство с ним. Потом тихо произнес:

-А хочешь, я покажу тебе, как выглядит настоящее ночное небо, не это? Ты ведь его никогда не видела.

-Да, хочу. – Не задумываясь, радостно ответила она.

-Тогда идем со мной, идем! – Вскликнул он.

Неизвестно сколько они шли, час или два, до тех пор, пока яркие огни ночного города не превратились мерцающее облачко вдали, за горизонтом. Он попросил ее не поднимать головы и не смотреть на небо до тех пор, пока сам не скажет ей сделать это. Он хотел отвести ее в уединенное, скрытое от посторонних глаз местечко, которое он нашел и о котором больше никто не знал, где он часто смотрел на небо, до тех пор.… До тех пор пока не встретил ее. И хотел, чтоб там оно предстало пред ней во всем своем великолепии, внушающем благоговейный трепет и ужас величии, усеянном миллиардами звезд, созвездий, туманностей, именно там. Именно такие чувства и ощущения внушало ему ночное небо.

Особенно ему полюбилась одна звезда, светящаяся на южной стороне небосвода. Не потому, что она была ярче или красивее остальных. Она всегда была в одном и том же месте. Ведь звезды обычно меняют свое положение на небосклоне вследствие движения Земли вокруг Солнца и в определенные времена года некоторые из них и вовсе исчезают из зоны видимости. А эта Звездочка всегда, в любое время года была в одном и том же месте, словно она сияла только для него.… И каждую ночь он приходил и смотрел на нее, а она на него. Под утро, когда начинало светать, она медленно угасала, словно прощаясь…

- Мне пора, - читал он в ее медленно угасании.

- Я буду ждать тебя завтра…, - произносил он в уме.

- Я вернусь, ты же знаешь. – Отвечала ему Звезда, окончательно исчезнув с небосклона.

И он приходил в это место на следующую ночь снова и снова и зачарованно смотрел на свою Звезду, а она светила для него. Она даже стала немного ярче. Но однажды она внезапно сорвалась со своего места на небосклоне и покатилась вниз, загораясь, все ярче и ярче, будто прощаясь с ним. Когда она была уже почти у земли, она засияла с такой силой, что по яркости своей затмила бы Солнце, и на этот миг ему стало светло, как днем. Через миг она исчезла, и непроглядная тьма окружила его. Он, не веря случившемуся, в ожидании чуда поднял голову кверху, надеясь увидеть ее там, но Звезды там не было. На следующий день он встретил ее…

Когда они дошли, наконец, до этого места, он аккуратно повернул ее лицом к морю, прикрыл ей ладонью глаза, слегка, за подбородок, приподнял ее голову кверху и торжественно, будто объявляя чей-то выход на сцену, произнес:

- Смотри, вот оно, ночное небо, настоящее ночное небо. Смотри, милая!

То, что она увидела, не поддавалось не чувствам ни разуму. Чернота космической ночи, действительной, не затуманенной ничем. Ее ощущения тонули в увиденном, вызывая одновременно восторг и ужас. Перед ней предстало незабываемое грандиозное зрелище. Тусклые огоньки неизмеримо далеких звезд и галактик, горящие кинжальными лучами звездные облака, полосы и шары.

Спутанные нити иглистых светил тянулись через весь небосвод. Увиденная картина, ощущение бесконечности и могущества Вселенной заставило ее кричать, надрывно и бессмысленно. На самом деле она лишь безмолвно шевелила губами. Неизвестно сколько времени она так простояла, его рука, опущенная ей на плечо, вывела ее из этого оцепенелого состояния. Тишина вокруг была такой глубокой, что они могли слышать биение сердец друг друга.

- Милая, а хочешь, я расскажу тебе легенду о Небе, Море и Земле? – тихо произнес он, вглядываясь в морскую даль, - она очень красивая и необычная, словно это были люди.

- Да, расскажи, расскажи. – Восклицала она, все еще находясь под впечатлением от увиденного и время от времени поднимая глаза наверх.

- Говорят, что когда появилось Небо, Земля с Морем уже давно существовали и были вместе. Вначале Земля была горячей и неспокойной, и остудить ее могли лишь страстные и высокие волны Моря, которые она обрушивала на Землю. Но со временем она стала остывать, а Море становилось все более и более спокойным, потому что ветер, дуемый на Море с Земли, слабел с каждым днем. Примерно в это время Небо, которое постоянно было очень высоко и не могло видеть ни Моря, ни Земли, решило опуститься чуть пониже. И тогда Небо увидело Море, нежившимся в своем спокойствии. Небо никогда не видело такого. В Море оно увидело отражение себя, словно его кусочек оказался внизу. И оно все чаще и чаще стало опускаться пониже, чтоб посмотреть на Море. Иногда, когда Землю окутывал туман, Море поднималось к Небу, чтоб побыть короткое время с ним, но потом всегда возвращалось в виде дождя или снега.

- Ты меня слушаешь, милая? – внезапно прервался он.

- Да-да, продолжай, - все еще не отрывала взгляда от неба она, но теперь он был более спокойным и уравновешенным, - А что было дальше?

- Небо полюбило Море, чистой, возвышенной любовью и поняло как это хорошо, любить кого-то. Каждую ночь Небо зажигало для Моря миллионы звезд и созвездий, а днем – солнце. Иногда оно делилось своими звездами с Морем, зажигало и дарило ему. Люди назвали это явление падающих звезд звездопадом.

- И как же поступило Море, оно поднялось к Небу? – спросила она, кидая в море маленький камушек.

- Море? Оно осталось с Землей. Оно не могло ее бросить, потому что боялось, что Земля иссушится без него.

- А Небо продолжало дарить Морю свои звезды, зная это? – Продолжала она, нарушая тихую гладь морской поверхности маленькими камушками.

- Да!

- А зачем оно это делало?

- Не знаю. Легенда об этом умалчивает. Но, наверное, в знак благодарности, что Море научило его любить, растопило его холодное, неспособное на это чувство сердце.

- Красивая легенда. Интересно, если бы я была Морем…, кем бы тогда был ты? – Мечтательно произнесла она.

Он ничего не ответил и лишь нежно провел наружной стороной ладони по ее щеке. Потом повернулся лицом к морю и сказал:

- А знаешь, за день до того, как я встретил тебя я часто, почти каждую ночь, приходил сюда и смотрел на небо, наблюдал за звездами. Особенно я полюбил одну звезду, светящуюся вон там, на южной части небосвода, - сказал он, указывая пальцем на то место, где раньше светилась та звезда, - но она исчезла, упала за день до того, как я встретил тебя. Может быть, и ее Небо решило подарить Морю? – Улыбнулся он.

Ответа не последовало.

- Вон там она раньше светилась. – Повторил он, поворачиваясь к ней и вытягивая правую руку, поддавшись страстному и непреодолимому желанию обнять ее и прижать к себе, покрепче.

Но его рука нашла лишь пустоту. Никого не оказалось рядом. И лишь свист холодного ветра и монотонный рокот моря, которые он раньше почему-то не замечал, нарушали тишину вокруг. Он искал ее, звал, кричал, но никто не отзывался. Вокруг никого не было, только он, море, земля и небо. Он поднял голову кверху и… увидел звезду, в том самом месте, на южной части небосвода...

Gregoras

Весенняя сказка дождя

Я не верю. Я устала. Я хочу лечь, закрыть глаза, и что бы этот долгий дождь своей монотонной прохладой смочил мне веки, что бы его капли слезинками застыли на губах. Не хочу, что бы тучи высвободили из своего тёмного плена солнце. Его лучи опять пронзят моё сердце и заставят хотеть любви. Я не хочу. Всё уже было, и теперь ничего не надо.

Хочу лежать в белом, плыть на сырой волне ветра, быть похожей на облако, и пусть он несёт меня неведомо куда между небом и землёй. А может, и я потом превращусь в дождь и стеку слезами в землю, а музыка этого дождя прольётся в чьи-нибудь стихи.

Слишком грустные стихи. Я их уже так много прочитала. Лучше бы писали радостные. Нет, уж пусть всё будет правдой. Любви нет. И я уже ничего не хочу.

В старом парке пахло прелой землёй, и даже оставался кое-где снег. Мокрые, чёрные стволы тихонечко гудели, готовясь удивить мир своей волшебной листвой. А главное - это первый весенний дождь. Настоящий весенний дождь, который потом будет пахнуть солнцем, пыльцой и цветами.

Перед ним вприпрыжку важно прошлась мокрая ворона. Она посмотрела на него одним глазом и деловито каркнула. Потом взмахнула крыльями и, очертив дугу, скрылась за кустом, за ветками которого смутно проглядывался силуэт скамейки. Кажется, на ней кто-то сидел. Сердце вздрогнуло, и волна предчувствий захлестнула с головой. Несколько шагов...
- Здравствуй. Ты мне снишься почти каждую ночь.
- Молодой человек, я не ищу знакомств. Оставьте свои дежурные шуточки и идите своей дорогой.
- Я видел, как у тебя растут крылья, только вместо перьев были лепестки орхидей.
- Оставьте меня!
- Ты переливалась, как радуга, и от тебя лилась музыка. Вот прямо из тела. Ты просто звучала вся целиком.
- Прекратите!
- Я прикасался к тебе, а ты, смеясь, рассыпалась на тысячу маленьких звёздочек, а потом снова превращалась в радугу, и опять из тебя лилась музыка.
- Замолчите! Я прошу Вас уйти!

Когда силуэт незнакомца окончательно растворился в сумраке парка, к ней подошла ворона. Она внимательно посмотрела на неё сначала одним глазом, потом другим, поворчала, и по-хозяйски, деловито подошла и клюнула в ногу.

Его остановил крик. Кричала она. Он бросился назад. Она забралась с ногами на скамейку, но это ли преграда вороне, которая уже намеревалась снова клюнуть её в ногу.
- Помоги же, что ты стоишь!
- Не бойся, пойдём.
- Куда?!
- Друг к другу!

Ворона смотрела, как они удалялись по аллее. Ей нравилось, что от его прикосновения она рассыпалась на маленькие звёздочки, а потом снова превращалась в радугу. Вороне очень нравилась музыка. Их музыка. Ведь именно он был создателем этих аккордов, и только он мог подарить ей те самые крылья.
- Так значит, она есть? - спросила она.
- А разве что-то есть другое? - ответил он.

Ворона спокойно расправила крылья и, превратившись в солнечный луч, поднялась к небу, разорвав мутное одеяло нескончаемых туч.

Александр Светлов

У нее были крылья

У нее были крылья. А он не знал, вернее не хотел верить.
Она умела летать. А он и знать об этом не хотел. Спуская ее каждое утро с лиловых облаков, он говорил:
- Не выдумывай, глупышка. Ты не умеешь летать.
А она не обижалась. И снова улетала. Бродила одиноко по облакам, бросала солнце как мяч. Ловила мечты людей и играла ими словно песком, пропуская их сквозь нежные пальцы.
Но приходил он. Он был старше ее, он не умел летать. Он находил ее, потому что у него были связи.
Она убегала от него, игриво смеясь и окунаясь в очередное облако. А ему стоило щелкнуть пальцами, как две большие, хищные птицы, останавливали ее.
У нее была детская душа. Она любила полевые ромашки. Он находил тону ромашек. Осыпая ее с ног до головы.
Но она не смеялась.
Она смотрела на них. Крупные, садовые, бездушные цветы веяли холодом также как и он.
Она была ветром. Каждую ночь летела она к звездам, отправляя им воздушные поцелуи.
Звезды сплетали ей венок и предлагали остаться с ними.
Но приходил он.
- Не выдумывай, глупышка. Ты не ветер, - говорил он.
Она любила дождь.
Она пробиралась сквозь капли, к самому сердцу дождя. Она была радугой.
Она рисовала ее цвета, окуная кисть в лужи. Она рисовала город.
- Не выдумывай, глупышка. Ты не радуга, – говорил он.
У нее было сердце поэта. Она подбрасывала его в облака и окунала в воду. Она любила поэзию…
- Не выдумывай, глупышка, – говорил он. – Ты не поэт.
Она любила рисовать.
Окунет как-то кисть в акварель и нарисует закат.
Потом подарит его людям. Но приходил он:
- Не выдумывай, глупышка. Ты не художник.
Однажды она улетела. Улетела навсегда.
Оставив крылья. А может, ушла. Босиком, собирая ромашки и вплетая их в волосы.
Он остался один…
Он брал ее кисти и пробовал рисовать закат. «Я не художник», - подумал он.
Он пробовал писать стихи. Рвал бумагу и думал: «Нет, я не поэт».
Он рвал ромашки, смотрел на звезды, раскрашивал радугу, окуная кисть в лужи.
Ходил по лиловым облакам.
Потом взял ее крылья.
Встал на самое высокое облако.
Рванулся вниз.
«Я не умею летать», - подумал он.

Дойна

Сердце

Мое Сердце закрылось на замок, а ключ отдало Великому Хранителю ключей. Он много веков хранит эти ключи. Иногда Сердца приходят к нему и просят вернуть им ключик. Тогда Хранитель строго смотрит, хмурит брови, он словно хочет увидеть, что ждет это Сердце в будущем и стоит ли возвращать ключ. А вдруг Сердце опять что-нибудь натворит не благоразумное?

В замке у Хранителя есть большой глиняный сосуд, в нем он хранит Любовь. Когда Сердце только рождается, Хранитель дарит ему Любовь в специальном маленьком глиняном сосуде и ключик (он нужен, чтобы открыть в сердце таланты, знания и любовь). Сердце должно аккуратно и правильно обращаться с ним. Но всегда находятся такие Сердца, которые обязательно нарушат все правила хранения Любви! Они разбрасываются ей, расплескивают ее, совершенно ничего не оставляя своим родным и близким. Они тратят Любовь на переживания, начинают любить деньги, вещи, они любят все что угодно, но только не того и нет то, что надо!

Когда любовь заканчивается в их сосуде (да, и такое тоже может случиться), то они становятся злыми, никого не любят, и всех ненавидят! Они даже меняют окраску от зеленого до фиолетово-черного!

А еще у Хранителя есть Книга Встреч. В этой книге записано, какое Сердце, с каким Сердцем и когда должно встретиться! Обложка книги сделана из солнечных лучей и чистой родниковой воды, с вкрапления росы, на ее страницах растут цветы, переливается радуга и дует теплый ветерок! К сожалению, Сердце которое бездарно потратило свою Любовь на всякие пустяки, когда встречает Сердце, записанное ему по Книге Встреч, ничего не может ему дать. Ведь у него не осталось даже маленькой капельки любви…Сердце не может долго жить без любви, оно мучается, страдает, оно чувствует, что ему что-то не хватает…

И тогда такие измученные, уставшие, истерзанные печалью, тоской и грустью сердца закрывают себя и относят ключ хранителю. Они становятся спокойными, в них нет уже ни жалости, ни тоски, ни грусти, ни печали, ни любви. Они ничего, ни чувствуют, у них нет Эмоций, они нейтральны и равнодушны ко всему; цинизм и эгоизм, самолюбие и гордыня становятся их спутниками…

Но были и разумные Сердца, они бережно и с глубоким уважением несли свою любовь, свой маленький глиняный сосуд, аккуратно раздавая ее близким, родным, с теми бедными и несчастными сердцами они тоже делились своей теплой любовью, отдавали они ее и природе, и животным. И обязательно должны были отдать самую светлую крупицу своей любви Хранителю в знак благодарности и уважения к нему, за дар Любви, который самый бесценный на свете!

Иногда случалось так, что к Хранителю приходило Сердце и очень просило дать запасной ключик от другого Сердца, потому что долго не может открыть его, от того очень страдает! Хранитель брал свою Книгу Встреч и смотрел, то ли это Сердце, и если там было записано об их встрече, то он, конечно, помогал и давал ключик. Но пред этим мог устроить разные испытания, а то вдруг рано еще, он не может ошибаться! Если сердце проходило эти испытания (а если сердце любит, то оно справиться с любыми испытаниями и трудностями), то Хранитель отдавал ключик. Ведь ничто так не могло смягчить строгость хранителя и заставить его подобреть, как любящее сердце! Многие сердца приходили просить о тех Сердцах, кому не были парой, и не было записи в Великой книге Встреч.

Тогда Хранитель снова хмурился, долго молчал, он думал… Потом пристально смотрел, он знал и видел, что ничем хорошим это никогда не заканчивается… Он указывал на дверь и, говоря, что еще не время и надо ждать. И они уходили эти сердца грустные и поникшие...

Но раз в году Хранитель бывает очень добр ко всем и делает подарки! Жестоким и глупым, опустошенным сердцам он наполнял их маленький сосуд чистой любовью. Что бы они снова могли любить и быть любимыми, отыскать свое сердце и отдать ему ту любовь, которую не смогли подарить раньше,…чтобы снова открыли в себе знания, и обрели веру и новый путь!
Ну а добрым, честным и верным сердцам Хранитель дарил пламенную и огненную любовь в сосуде из роз, лилий, летнего ветерка, и сладких ягод клубники и вишни, она будет согревать их еще долгие, долгие годы!
И случается все это всего лишь раз в году. Догадываетесь, когда? В День Святого Валентина.

Эльмира

Ежик и звезда

В одном лесу жил Ежик. Ты знаешь, какие обычно бывают ежики – деловитые и солидные, часто они любят шуршать по ночам иголками в траве. А этот Ежик любил по ночам мечтать. Иногда он делал это не один – у Ежика была знакомая Звезда. Это хорошо, когда у тебя есть с кем разделить свои мечты. К сожалению, они не могли часто видеться: иногда им препятствовали тучи, а иногда Земля поворачивалась не тем боком и мешала им встретиться. "Подумать только, - восклицала иногда Звездочка, - нас разлучает закон всемирного тяготения!"

После долгой разлуки Ежик обычно говорил:

- Звездочка, я очень соскучился. Я так долго ждал тебя – почти вечность!
- Ты же знаешь, насколько сильными бывают иногда обстоятельства, - говорила Звезда.
- Да, я знаю, - вздыхал Ежик.

А больше они не говорили ничего. Они тихо мечтали вместе.
А когда приближалось утро, Звезда говорила:

- Мне пора.
- Я буду ждать тебя, - говорил Ежик, - я знаю, что это опять будет очень долго, но я все равно буду ждать тебя, возвращайся скорее!
- Я вернусь, ты же знаешь, - говорила Звезда.
- Да, я знаю, - улыбался Ежик.

Ведь это так важно – знать, что тот, кого ты ждешь, обязательно вернется, несмотря даже на всемирные законы.Татьяна Ионина

Когда ты нужен

Жил да был Чайник. Да, да... Самый настоящий Чайник.
Пузатый, белый, с ручкой, крышкой и носиком. И был бы он самым обыкновенным, если бы не одна его замечательная особенность: он на носу носил... Нет, не очки. Свисток. И за это он был любим.
У хозяина часто собирались гости, они приходили поговорить, поспорить и обязательно чайку попить. Чайнику очень нравились такие вечера. Хозяин обычно брал свой любимый чайник со свистком, наполнял его водой доверху и ставил на огонь. Все сидели и ждали, когда же вода в чайнике закипит. Но это было известно только одному Чайнику. Когда вода начинала в нем бурлить да пузыриться, Чайник подавал сигнал. Он свистел сначала потихоньку, а потом и изо всех сил в свой свисток.

Долго свистеть никогда ему не приходилось, хоть Чайник и любил больше всего на свете это занятие. Хозяин - человек чуткий, он быстро приходил на зов и снимал его с огня. Гости всегда восхищались душистым, вкусным чаем, прихлебывали из фарфоровых блюдец да похваливали хозяина и его умный чайник. В такие минуты Чайник был самым счастливым на свете. Его все любили. Он всем был нужен.
И тогда Чайник думал:
- Ой! Хорошо-то как! Жить и умирать не надо!

Однажды, когда в доме вновь собрались гости, и Чайник уже закипал, в гостиной разгорелся нешуточный спор. Спорили гости, горячился хозяин: «Что же в жизни самое важное?» Одни говорили это - когда тебя любят, другие утверждали это - когда ты любишь сам. Все спорили, перебивая друг друга, и никак не могли решить, когда же наступает истинное счастье. Спор шел горячий. Но жарче всех было Чайнику. Про него забыли все. Он свистел, свистел, вспотел, запарился... Все звал к плите хозяина, но тот его не слышал. Чайнику уже стало больно. Вся вода выкипела. И когда хозяин спохватился и прибежал на кухню, то было поздно. Чайник почернел, закоптился, и в его боку прогорела дыра. Хозяин очень расстроился. Расстроились и гости. Но делать было нечего, как только взять да выбросить Чайник на помойку.

Лежит Чайник на куче мусора. Никому он теперь не нужен. Никогда уж больше не придется ему посвистеть и напоить кого-нибудь чаем.

- Эх! Чем так жить, лучше утопиться! - сказал он сам себе под нос и побрел к реке.
Долго шел Чайник, наступила ночь. В реке он увидел отражение звезд и круглолицую Луну. Вдруг показалось Чайнику, что Луна ему подмигнула:
- Давай прыгай! Не робей! От этого Чайнику стало еще горше. В последний раз он видел реку, звезды и холодную Луну.
- Вот если бы с Солнышком мне попрощаться! - подумал Чайник. - Встретить новый день, в последний раз почувствовать его тепло... Потом и помереть не жалко. И решил дождаться. Прилег на берегу подальше от воды, на сухом песочке. И так ему было обидно и жалко себя, что Чайник тихонько заплакал. А потом засопел, засопел... И не заметил, как заснул. Проснулся Чайник от какого-то странного легкого ощущения внутри себя. В нем что-то двигалось. Нет, это была не струя холодной воды, а что-то совершенно незнакомое, теплое и живое.

- Ты кто? - спросил Чайник.
- Я - Береговая Ласточка. Птичка такая.
- А что ты здесь делаешь?
- Вью гнездо. Скоро у меня будут птенчики, маленькие ласточки. Здесь очень удобно, сухо и нет сквозняка. Вот, если еще раздобуду перышек и мягкой травы, совсем будет замечательно. Прутики - это, конечно, хорошо, - размышляла Ласточка вслух, - но мяконький пушок гораздо лучше для моих деток.

Она собралась вспорхнуть, но Чайник почти закричал:
- Постой! Значит, теперь я - твой дом? Ты будешь здесь жить?
- Какой ты непонятливый, однако! - возмутилась Ласточка, склонив вертлявую черную головку. - Я буду здесь жить вместе с моими птенчиками. Не удерживай дольше меня, мне надо торопиться. Ласточка полетела в поисках перышек и сухой травы, она была очень занята своими приготовлениями, у нее было много забот, ей было некогда отвечать на глупые вопросы Чайника.

- Теперь я - дом! Во мне будут жить маленькие птички... Ласточки... Я им нужен! – вдруг засвистел Чайник. Как это у него получилось, он не знал. Но он свистел… Точно, свистел. Сначала тихо, а потом все громче и радостней.

Елена Джамбер

В небе

Далеко, далеко на небе, где белые пушистые облака каждое утро встречают рассвет, где каждую ночь одинокий месяц пересчитывает золотые звёзды, где лучи солнца соприкасаются с самой Вечностью, там живут само очарование этого мира, там живут Ангелы. Их существование беззаботно, целыми днями они играют с каплями дождя, свежим ветром и сияющей радугой. У них нет ни печалей, ни горя, ни радости, ведь Ангелы не умеют чувствовать. Их жизнь – это бессмертие, утопающее в ярком свете неба. Они знают лишь смех и веселье, они не смогут обмануть и предать, их души чище, чем самые невинные слёзы. Но они не умеют любить, ведь их самое главное предназначение хранить любовь других – простых смертных людей.

Ещё Ангелы умеют дарить прекрасные сны. Каждую ночь они спускаются на землю со своих снежных облаков и накрывают души людей белыми крыльями. Но только тот, кто любит по-настоящему может увидеть такие сны. А утром Ангел возвращается обратно, растворяясь в сияющем свете предрассветных лучей, отдав все свои чувства чужой любви.

Ангелам не бывает грустно от этого, они не знают что такое боль. Боль души. Для них чужды все земные переживания. Люди слишком мелочны, а Ангелы выше всего этого. Они, купающиеся в каплях росы, танцующие вместе с хороводами снежинок, падающие вместе с огромными водопадами в бездны океанов, они никогда не смогут убить, ни душу, ни тело.

Но бывают и исключения, когда в душе Ангела просыпается такое запретное для него чувство – любовь. Они влюбляются в простых смертных, а любовь Ангела – это очень сильные эмоции. Он перестаёт отдавать свои чувства людям, он перестаёт быть их хранителем. И тогда он становится бесполезным для неба, и его изгоняют. Навсегда. Сама вечность отбирает у Ангела крылья и бессмертие, и он спускается на землю. Он будет простым человеком, но душа навсегда останется прежней. Неся миру свет, он будет снова отдавать себя людям, но при этом он сможет любить. И уже другой Ангел будет хранить его любовь, защищать от ошибок и дарить сказочные сны.

Посмотри вокруг, может рядом с тобой есть Ангел, который отрёкся от неба ради тебя…

Sqiral