Давным-давно, в далекой Вселенной, жила себе Звездочка. Грустно и одиноко было ей мерцать в кромешной тьме и ледяном холоде. И вот однажды, ведь все когда нибудь происходит однажды , яркая вспышка пронзила Космос. Фейерверк, каскад света и появилась Она. Сама она была очень необычна для этих мест-круглая, голубая, и имя у нее было странное-ЗЕМЛЯ. Собственно говоря, она все время скрывалась за вуалью из тончайшего тумана. Все потешались над незнакомкой. Шар он и есть шар, как ни крути, ни верти, да еще за какой-то туманностью. Некоторые шары имеют даже своих спутников жизни, кольца, а то даже и не одно, как успел обзавестись Сатурн. Умеют же. А здесь- самый обыкновенный шар. Но для Звездочки это был совсем необыкновенный шар. От него шло голубое сияние, оно притягивало, манило. Звездочке очень хотелось поближе познакомиться с незнакомкой, согреться ее теплом. И Звездочка начинала светиться любовью. Но все говорили, что эта любовь не стоит свеч, сгореть дотла можно. Не лучше ли спокойно доживать свой многотысячный век в родном космическом холоде. И Звездочка думала, ну и что. Ну и пусть. Если уж прийдеться гореть, так уж- дотла, до последней пылинки. И Звездочка воспламенилась любовью к далекой Земле. Сначала она покраснела от такой дерзкой мечты, а затем распалялась и распалялась и стала такой же голубой, как та далекая и манящая Земля. Она оторвалась от своей родни и понеслась навстречу своей голубой мечте. В подарок она несла шлейф, сотканный из лучей солнца. Звездочка мчалась к Земле, разбрасывая в кромешной космической тьме искры счастья. От счастья она расплавлялась и до Земли долетела небольшая ее часть-кусочек металла. Но он донес до Земли всю пылкость, весь жар неземной любви.

Людмила Селегенева

-Я сегодня напишу сказку, - сказал Никита и замер, устремясь в небо…
-Сказку? – удивилась мама, - а о чем?!
-Ну, как о чем?! – протяжно ответил он, - о небе…
-А разве бывают сказки о небе?
-Конечно, мам. Ну ты что?! Вот, смотри..

***

Однажды, давным-давно, когда небо было совсем маленькое – оно очень мечтало вырасти и превратиться в космос или вселенную. Правда, небо до конца то и не понимало – отличия этих двух слов. Но его привлекала некая необъятность в названии… он чувствовал, что быть вселенной очень здорово. Матушка же Земля все время ему наказывала:
-Ну куда ты спешишь, Небушко?! Ты еще успеешь вырасти …Смотри, как тебе хорошо живется. У тебя есть все, без чего не может жить небо: и дружок-солнце, и подруги-облака с тучками, и даже братья-звезды, которые даже ночью веселят тебя своим сиянием. Чего же можно ещё желать?!

Но небо было неугомонное, оно ждало рассвета, чтобы пораньше подумать о том, как удивительно быть необъятным и красивым…
-Небушко,- сказала ласково мама, - я ненадолго отлучусь. Нырну к бабушке-кратору Вулканше и к тебе…Не скучай. – Земля нежно посмотрела на небо и ушла…

-Хмм…. – протянуло небо, - а что если мне заглянуть за горизонт?! Что там ?!
И небо ручками стало раздвигать воздух, чтобы очутиться на горизонте, а потом и за ним… Но горизонт всё время убегал от неба. Небо устало гоняться за ним и наконец захотело спать. Спать еще было рано, на Земле стоял день в самом разгаре – полдень. И все же, подумало Небо, раз
я маленькое небо, то как и всем малышам мне положен дневной сон, - и наконец закрыло глаза… - как вокруг спустился сумрак. Люди, жившие на земле, не понимали, почему стало так темно.

А тем временем, мама-Земля советовалась с бабушкой, как быть: как рассказать Небу, что он и есть вселенная. Что он – владыка мира. Как это сделать, чтобы небо не возгордилось своим могуществом, а добросовестно исполняло врученные ему судьбой полномочия…
Бабушка-вулкан мудро молчала…
-Послушай,дочка – наконец, молвила она. – Все равно от него не скрыть его могущество…. Надо рассказать. Скажи, что он давно уже может все, с самого рождения. Но все самое доброе… От добра ему прибавляется сила, крассота рассветов и задумчивость закатов, могущество богов… Только делая Добро он сможет называться вселенной…
-Знаешь, а ты права – подметила Земля, - так и скажу.

Земля вышла из кратера и опешила. Вокруг – непроглядная мгла. Небо даже луну забыло позвать … Люди куда-то спешат, в панике.
-Небо! Проснись! Что ты творишь?! – громко сотряслась земля. – На тебе же миллиарды судеб!
-Как?! Что? – спросонья спросило небо, не понимая о чем говорит мама… - Я же маленькое небо. Какой от меня толк?! Я не умею управлять судьбами…
-А вот и нет! – начала матушка-земля. – Я не знала, как тебе рассказать, но знай: на тбе с рождения лежит большая ответственность за судьбы мира… Ты уже есть – вселенная, космос…называйся как хочешь … для людей – ты небо! Родное задумчивое небо! Ты можешь их огорчить или обрадовать.. Днем, когда ты заснуло, - ужасно напугало всех. Все подумали, что пришел конец света…
-Правда?! Мама, прости, я не знал… спасибо, что ты рассказала… Я буду отвественным и не буду причинять людям боль.
-Дай-то Бог …
-Мам, а кто это?!

***
-Вот такая сказочка, мама… - наконец улыбнулся Никита.
-Ух ты! – обрадовалась мама, - Какой ты молодец. Ну и о чем она… сам то понял?! – решила проверить еще чуточку своего сына…
-Смешная ты, мам! О том, что человек с рождения и есть вселенная! Он может все!
-Конечно, сынок, конечно! – и она потрепала белокурые шелковистые волосы сына. – а теперь, марш спать! Ты рассказал мне сказку на ночь, а не я тебе… растешь!

Всю жизнь он помнил себя рядом с деревом. Оно всегда существовало рядом с ним, а точнее, он - рядом с деревом. Дерево родило его, растило, отдавало ему свою любовь и энергию, зримо и незримо было рядом, спасая от непогоды и пряча от невзгод. Он рос, превращаясь из маленького листика в то, чем ему надлежало быть и стал понимать, как важно для него дерево и как важен он для дерева - именно он, как и все его братья - все вместе и каждый в отдельности. Но однажды он понял, что они не всегда смогут быть вместе - дереву всё труднее было удерживать его. “Как же так, как, ведь мы так нужны друг другу” - “Это жизнь”,- ответило ему дерево - “ты повзрослел и скоро отправишься своей дорогой, но я всегда буду в твоём сердце, а ты в моём - мои корни, наши корни простираются очень далеко и мы всегда сможем найти друг друга.”

И тут на дерево налетел ветер - лист почувствовал, как его обволакивает тепло, зовущее с собой и манящее куда-то вдаль. “Ты кто, и, чего ты хочешь?” - “Я - ветер, меня нет нигде и я есть везде, я умираю и снова возрождаюсь, я всегда один и тот же и всегда разный, я могу стать тебе другом и подарить весь мир, а если ты не готов к этому, я уйду и вернусь позже, а может, не вернусь.” “Я хочу быть твоим другом” - “Тогда полетели!”. И дерево больше не смогло удерживать его. Так он понял, что не всегда будет рядом с тем, кто дал ему жизнь и частицу себя.

А ветер уносил его всё дальше и всё выше, он показал листу облака и солнце, землю и лес, закружил в своих потоках и научил радости полёта. Он показал, как надувает паруса и движет корабли, как подымает пыль, как помогает летать птицам, потому что они - его друзья. Так они летели вместе, и лист ощутил радость, будто переданную ему ветром, которую не затмевало даже то, что силы уходили из него - ветер, сам того не желая, иссушил лист. “Смотри, какое одинокое облако - ему наверное страшно одному” - ветер рванул в ту сторону. Лист почувствовал, что его в небе уже ничего не поддерживает и, закрутившись, начал падать вниз. Так он понял, что друзья иногда уходят.

Он не знал, что произойдет, когда его полет закончится, да и не думал об этом. Он упал в реку. Река, спокойная и прекрасная, чистая и нежная, вновь наполнила его жизнью. “Ты - друг?” - осторожно спросил лист - “мне так хорошо с тобой”. “Да”- ответила река - “даже больше, я - жизнь, я несу жизнь, я поддерживаю жизнь, без меня не было бы и тебя. Я знаю, как нужна тебе и всем вокруг меня.” Небольшая волна накрыла лист и увлекла в глубину. “Какая ты красивая” - восхитился лист - медленно перекатываясь в волнах, он чувствовал силу и красоту реки, её глубину и чистоту, нежность и ласку, её устремления и желания, радость и печаль, её любовь. Он замер в восхищении. “Я хочу быть с тобой, я хочу всегда быть с тобой, всегда быть только с тобой, хочу раствориться в тебе, что бы мы были одним целым, ощущать тебя, отдавать тебе всего себя - всегда всегда всегда! Я так люблю тебя!”. Так он узнал, что такое любовь.

“И я хочу всегда быть с тобой, я не знаю, почему, но хочу, что бы ты всегда был со мной, всю жизнь я ждала тебя и не знала, что это будешь ты. Я люблю тебя!”. Так он понял, что такое счастье.

По реке плыл катер, разрезая носом ее поверхность. “Остановить его, не дать причинить ей боль”- лист ничего не успел сказать - разлетающейся волной его выбросило на берег. “Любимая”- шептал лист - “ты так близко и так далеко, я вижу тебя и не могу быть с тобой, не могу даже поговорить с тобой, любимая”. Река продолжала своё движение, только потускнели солнечные блики на её поверхности - её бросил тот, кто ей так нужен и кому так нужна она. Солнце грело землю, согревало воздух, давало свет. Солнце сушило лист. Лист сохранял влагу в одной своей половине, а вторая, высыхая, закручивалась - так он надеялся дойти к своей любимой. Но расстояние было слишком велико. Так он узнал, что такое боль.

И тут он услышал знакомый шум или шелест, почувствовал освежающую прохладу - это был ветер. “Ветер, друг, я так люблю её, ты слышишь, я узнал, что такое любовь, мы так нужны друг другу, ветер, помоги мне, помоги мне взлететь, помоги мне встретиться с моей любимой!” - “Я ничего не могу для тебя сделать” - ветер пронесся над рекой - он нашел себе нового друга, подымая волны и создавая рябь, он играл с рекой, упиваясь своей свободой, рассказывая что и где видел, кого встречал, кого забыл. Так он понял, что друзья могут предавать.

Всё больше высыхал лист, по капле выходила из него жизнь, с ним оставалась только боль - так близко и так далеко, так близко и так далеко, так близко и так далеко. Он всегда будет с ней, она всегда будет с ним; он не знал, что такое сердце, но знал, что она живёт в его сердце; он знал, что его любовь всегда будет с ним. Так он узнал, что такое покой.

“Пап, а можно купаться?” - крохотная девчушка подбежала к воде - “вода такая тёплая и чистая!” Отец подошел и присел на корточки у самой кромки, пытаясь разглядеть дно и решить, что делать с купанием. “Ой, пап, смотри, какой листик, как лодочка, можно я его пущу поплавать?” - ” Пускай - он просто жаждет отправиться в путешествие”. Осторожно, чтобы не помять, девочка подняла лист с земли и опустила в воду. Река подхватила его, закружила и понесла прочь от берега. Так он понял…

Один из следующих по пути истины, проходя через город, решил дать представление на базарной площади, чтобы заработать себе пропитание на ближайшие несколько лет. Прикрепив к дорожному посоху нож вместо наконечника, странник сделал самодельное копьё и стал показывать всевозможные трюки. Вскоре собралась вокруг него большая толпа, а кое-кто из местных удальцов даже попробовал состязаться с ним в воинских умениях, но как бы они на него не нападали, с оружием или без, он легко побеждал их, удерживая древко копья лишь тремя пальцами, и награждал атакующих обидными тумаками, а то и щекоча или ударяя их остриём.

Когда же день стал близиться к вечеру и странник решил закончить своё представление, из толпы зрителей вышел юноша и обратился к нему с такими словами:

- Воистину тебе нет равных в умении обращаться с копьём, а я давно ищу учителя, который бы согласился преподать мне это искусство.

Юноша был из богатой семьи. Об этом говорили его красивая одежда и гордый облик. Ожидая решения собеседника, он проявлял явные признаки нетерпения и не смог скрыть искру высокомерия, мелькнувшую невзначай в его прищуренных глазах. Видя, что странник медлит с ответом, юноша поспешил продолжить свою речь, пообещав тому хорошую плату за
обучение, и предложил ночлег в своём доме вместе со слугами. Странник не желал наживать себе могущественных врагов, но очень хотел продолжить путешествие. Поэтому он сказал юноше:

- Я ничтожный человек, а не великий мастер, а всё что ты видел, лишь проявление могущества волшебной силы этого копья, - он указал на посох с прикреплённым к нему ножом и продолжил, - всё чему я обучен - это умение прислуживать ему.
Загоревшиеся в глазах у юноши алчные огоньки выдали его желание завладеть волшебным копьём. Пренебрежительным тоном, в котором не осталось и тени почтения к страннику, юноша сказал:

- Мой отец купит у тебя копьё, и ты получишь за него всё, что пожелаешь. Если же ты воспротивишься этому, то копьё отберут у тебя силой.

Улыбнувшись, странник ответил:

- Не я владелец копья, а оно - мой властелин, его нельзя ни купить, ни украсть, ни отобрать силой. К нему только можно пойти в услужение и научиться исполнять его прихоти. Если же кто попробует завладеть им другим способом, то навлечёт на себя несчастья, а волшебная сила копья перейдёт в какое-нибудь другое тело.

- Так вот почему, - воскликнул юноша, - у этого копья такой невзрачный вид. Волшебная сила не хочет привлекать к себе внимание непосвящённых. Научи же меня оказывать ему почести и выполнять приказания.

- Если желаешь научиться служить ему и пользоваться его покровительством, - ответил странник, - придётся тебе сначала заплатить за место чиновника при копье, обучение и содержание за год вперёд, а затем отправиться в путешествие к святым горам вслед за копьём, ибо туда оно как раз и направляется.

К вечеру этого же дня всё было улажено, и странник с юношей и копьём тронулись в путь.

Шли дни, менялись времена года, и юноша из своевольного, изнеженного и капризного подростка превратился в могучего воина.

Однажды, когда спутники взошли на высокий перевал, странник бросил копьё в глубокое ущелье и с трудом удержал юношу, который чуть не бросился за ним вниз.

- Ты постиг высокое мастерство, но не познал корней жизни, - обратился мудрый странник к своему молодому другу, - ни одна вещь на свете не стоит того, чтобы рисковать из-за неё жизнью. Что же касается волшебной силы копья, то пока ты учился управлять им, предугадывая его желания, она вся перешла в тебя.

После этих слов на юношу снизошло прозрение.

- О, Великий, - обратился он к мудрецу, - возьми меня в ученики и назначь плату за обучение.

- За истинное знание не берут мзды, ибо ты и так отдаёшь ему жизнь, - ответствовал странник.

- Почему же ты тогда при нашей встрече потребовал плату? - спросил юноша.

- Люди не ценят того, что им достаётся даром и мерой всех достоинств сделали золото. Но истинные ценности всегда с тобой и вокруг тебя, это ты сам, то чем ты дышишь, на чём ты стоишь, то, что утоляет твой голод и жажду, и то, что согревает тебя. Никакие другие богатства с ними не сравнятся. Однако ты никогда не пошёл бы со мной в день нашей
встречи, если бы я рассказал тебе об этом. Люди мира больше всего ценят власть, и ты тоже был таким. Но я увидел в тебе жажду истины и стал учить любить жизнь. В день нашей встречи я взял тебя в ученики, ты узнал об этом только сейчас, - странник улыбнулся, поглядев на ученика, и пошёл своей дорогой.

(с)Источник: Медведев А. Н. 1001 урок боя короткой палочкой.

Была у одного человека тысяча сердец. Наверное, очень много для одного человека. Была у него тысяча друзей. Кто-то скажет, что для одного этого достаточно. Не знал он, что делать ему со всеми этими своими сердцами, уж слишком громко стучали они по ночам, и все не мог придумать, куда их спрятать, да так, чтобы не потерять и чтобы они не перестали биться. Сердца не деньги – в банк не положишь и взаймы не отдашь.

Думал-думал и решил все свои беспокойные сокровища спрятать в подарки. Слава богу, что дарить их было кому. На каждого из друзей по сердцу пришлось.

Так и стал он делать. Как только праздник у кого-то из знакомых – он тут как тут, со сверточком подмышкой. В одном сверточке флейта его любимая, в другом – губная гармошка, которая не раз выручала его в тяжелую минуту, в третьем – картина, которую подарил самый дорогой человек. В каждом подарке – ровно столько сердца, сколько может поместиться в коробку. Все раздал, себе ничего не оставил. Думал, друзья сохранят его подарки, а он теперь сможет спокойно спать.

Не подумал, что нет ничего на свете короче людской памяти. Стали ему отданные в чужие руки сердца по ночам являться. То зазвучит где-то на кухне флейта, то из теней от веток картина на стене появится, та самая, которая висела на этом месте давным-давно, или приснится набережная, на которой стоит он – один-одинешенек и играет на своей гармонике, собирая копейки на билет домой.

Вянуть стали сердца в чужих квартирах, покрываться пылью и умирать.

Начал болеть их прежний хозяин.

Подарки не забирают обратно. Он совсем бы угас, если бы не появилась внезапно в его доме гостья, из того количества гостей, которые приходят однажды и остаются с тобой на всю жизнь. Она посмотрела вокруг и сказала:

- В этом доме так много мертвых птиц и все они прилетают сюда покормиться. А дом хоть и полон, но нет в нем для них еды, потому, что того, кто кормил их собой почти самого не осталось, а что мертвецу – другой? Разве кушают тени тень?

Сказала, и отдала ему половину того, что жило у нее внутри. Тени слетелись, и темнота от них разошлась только тогда, когда смогли они наесться вдоволь. Но поскольку кушали они только от половинки из груди своего владельца, вторая осталась нетронутой, и не уменьшилось сердца ни у одного, ни у другого. Смекалистая гостья оказалась. Выходила она человека, у которого была когда-то тысяча сердец. Так и стали они вместе жить.

- Была у меня своя стая щебечущих птиц, - говорил иногда этот человек, - и каждая несла когда-то в клюве по драгоценному камню. Не было ни у кого сокровищ больше, чем у меня, и взор уставал созерцать все дары, принесенные стаей. И клетка казалась мала, и птицы пели одна другой громче. Была у меня тысяча сердец, а ведь оказалось, что не хватало всего одного, того, что разломится пополам, но не погибнет, будет стучать тише всех и никогда не выпрыгнет от меня в чужие руки, чтобы его не заставляло.

Его гостья всегда молчала в ответ и улыбалась, потому, что для некоторых жить одним на двоих сердцем – самая обычная вещь.

Алексей Минаев (Sun)

Сегодня она летела по воздуху – крошечное существо, обласканное жарким июльским солнцем, и всё её маленькое нежное тельце трепетало от счастья – всё, до кончиков микроскопических ворсинок на лапках и до переливистых прожилок на серебряных крылышках. Сегодня она поняла наконец-то, что это такое – СЧАСТЬЕ ПОЛЁТА!
Что такое полёт она знала уже несколько дней, с того самого момента, когда осознала, что она существует на этом огромном Белом Свете и что по Божьей Милости ей суждено летать. Но сегодняшний день явился для неё особенным. Почему? Потому что сегодня
она наконец-то поняла, нет, даже не поняла – ощутила всем своим существом, КУДА ей нужно было лететь. И как она не знала об этом раньше! И как она жила все эти долгие несколько дней, пока у неё не было того священного, приводящего в трепет осознания, КУДА ей надо было лететь!…
…Среди пространного и размытого голубого неба, среди расплывающейся перед взором зелени растений она вдруг, сперва едва уловимо, а затем всё ясней, всё отчётливей различала ЭТО…явившееся в тот миг ей, ей одной…Оно было совсем иным, отличным от всего того, что ей приходилось созерцать ранее, и в то же самое время, она вдруг с удивлением обнаружила, что ОНО каким-то странным сознанием своим обращается именно к ней, смотрит на неё… И пока ОНО смотрело на неё, она смотрела на НЕГО, долго и пристально, не отрывая глаз, смотрела и летела, влекомая странным непреодолимым желанием приблизиться, коснуться, влиться в это непонятное, но такое манящее ДРУГОЕ небо. То, что это НЕБО – она поняла сразу. Оно было столь прекрасно и столь пленительно, что просто не могло быть ни чем иным. И оно было, ярче, пронзительней и желанней всего того, что она видела раньше. Оно было похоже и не похоже на то небо, среди которого она привыкла летать. Ярко голубое, совершенной формы, чудесным образом поделенное на сектора, каждый из которых был отделён от соседствующих светящимся синим лучом, и каждый луч на этом волшебном небе исходящий от самых его краёв, противоположным своим концом устремлялся к центру, где находилось Солнце. А само Солнце – о, даже в самых ярких своих мечтах она не могла представить себе такое – само Солнце было чёрным! Казалось даже, что оно и не светило, а просто блестело, отражая своим центральным бликом голубоватый свет неба. Чёрное Солнце…она смотрела на него, не отрывая глаз, и смотреть ей было совсем не больно. Она и сама не заметила, как от этого крылышки её стали трепетать ещё сильнее, ещё звонче…Другое Небо! Она летела к нему и по мере приближения всё отчётливей ощущала его манящую влагу. Как будто бы только что прошёл дождь, и всё небо наполнилось влажной тёплой истомой. Другое Небо…теперь это будет её небо, только её, только…в эту минуту она ощутила внезапно нахлынувшую на неё волну любви, огромной, всепоглощающей, той любви, которая была в сотни, тысячи раз больше её хрупкого крошечного тельца и ей начало казаться, что эта любовь принадлежит уже не ей, а кому-то другому, совсем незнакомому, а от того таинственному и прекрасному. Наверное, это и есть Бог, - подумала она, и в то же мгновение её тельце проникло во что-то влажное и жаркое и ей стало так хорошо, что она уже не смогла шевельнуть лапками и крылышками. Последним, что она ощутила, было прикосновение Солнца к её сердцу, самым ослепительным своим бликом. Наверное, это и есть Смерть – подумала она, и в тот самый момент услышала над собой:
«Я люблю тебя!» - мягкое, как пёрышко птенца, сильное как ветер и горячее, как полуденное июльское солнце…. «я люблю тебя» - это было последнее, что она слышала, и она сливалась с этой фразой, растворяясь, становясь её частью, и всей своей крошечной душой объединяясь с ней, до кончиков микроскопических ворсинок на лапках и до переливистых прожилок на серебряных крылышках…она теряла ощущение своего тела, теряла своё Я и обретала гораздо большее, всю эту огромную силу той, сказанной над ней фразы, фразы, которую она слышала сейчас внутри своего сердца. И это было последнее…
… -Я люблю тебя – на тротуаре стояли юноша и девушка, похожие на ангелов. В пронзительно голубых глазах юноши мерцали слёзы.
-Не плачь, почему ты плачешь, тебе плохо?
-Нет, что ты, мне совсем не плохо, мне хорошо, ведь я так долго ждал, когда ты мне это скажешь, я ждал всю жизнь! Я не плачу, совсем не плачу – он поднёс руку к лицу – Мне просто что-то попало в глаз…ой, смотри, мошка…бедняжка! Кажется, она погибла…

Это была древняя война, столь древняя, что лишь духи предков помнили, из-за чего и когда впервые сошлись в великой битве два великих народа. И с той битвы Равных пошло Время на новый круг. Обращались в прах и поднимались вновь города, умирали старики и рождались дети, но не умирала ненависть в сердцах врагов, и вновь и вновь сходились войска на поле брани. И сейчас, как и раньше, вновь готовились воины по призыву Владык своих к великой битве, в очередной раз надеясь решить судьбу Войны. Но однажды у маленького лесного озера отдыхающий воин не схватился сразу за меч, услышав легкий шорох, и не слетела стрела с тетивы лука его врага. И, словно застыв, смотрел Он на венок из узорчатых листьев, короной венчавший Ее золотые волосы. И словно в душу ему заглянули зеленые звезды ее глаз… А Судьба смотрела на них и улыбалась…

-Скоро будет новая Великая битва.
-Да, теперь уже скоро, войска подходят.
-И Повелители уже здесь…
-Да, наш Повелитель уже прибыл.
-И теперь совсем скоро…
-Молчи, молчи… Не надо об этом, сегодня мы счастливы; не смотри в завтра.
-Я не смотрю, я вижу…
-Проклятая Война, кому она нужна?..
-Не знаю, сейчас уже, наверное, никому, но люди не в силах остановить ее. Один из Повелителей должен либо покориться, либо умереть.
-Мы никогда не покоримся.
-Ты думаешь, покоримся мы?..
-Молчи, давай снова забудем про все… У тебя глаза, как звезды, и когда они светят мне, мне кажется, что нет ничего невозможного.

А потом они пришло время расставаться, и не было несчастней их в этом мире.
“Эта победа будет нашей, но Она может погибнуть. Я не могу допустить этого. Но что я могу?..”
“Мы победим в этой битве, но он предпочтет смерть плену. Простите меня, духи предков, - я не могу убить его…”

-Давай оставим все это, бросим все и убежим на край света…
-Предать свой народ…
-Прости, любимый, я, как всегда, говорю не то, это была просто безумная надежда, прости меня…
“Я не могу убить ее…”
“Я не могу убить его…”
-На этом поле уже пролито столько крови, что растут там только красные маки…
-И еще прольется…
-Знаешь, а если бы исход битвы решили не воины, а Повелители…
Народ принял бы их решение… Ведь не зря наши народы называются Равными. И первая битва была Битвой Равных. И если бы Повелители смогли кончить эту войну…
- Я смогу сказать об этом своему Повелителю, - он смутился, - я довольно близок к трону. Но согласится ли ваш?
- Не знаю, но думаю, что да. Все устали от этой войны.

Кровавое поле разделяло два войска. Под нежным ветерком, словно что-то шепча, трепетали лепестки алых маков. Алые маки - цветы войны, крови, горя. Черны их семена. И мчались от одного лагеря к другому гонцы с предложением кончить войну поединком.
И когда вышла девушка свиты из шатра Ока Создателя, Молнии Разрушителя и Дара Живущего, в руках ее был Алый мак. И отдала она его посланцу Сердца Смерти и Ветра Побед.

И сошлись двое на кровавом поле в смертном поединке. И стояли поодаль воины свиты Повелителей, и не было в них ненависти друг к другу, ибо была она в тех двоих.
-”Он будет жить…”
-”Она не умрет…”

Недолгим был бой. Один из Повелителей, сраженный смертельным ударом, упал с коня. А другой нагнулся, чтобы сорвать с поверженного шлем, чтобы оба войска видели, кто победил.
Но рассыпались по плечам золотые волосы, и погасли навсегда зеленые звезды. И стоял один Повелитель над другим…
А потом он нагнулся и поднял ее на руки, прижал к себе и вновь опустил на Алые маки.
-Любимая, любимая, как же это…
И когда еще теплый от ее крови клинок вошел в его сердце, кончилась Последняя Битва, и стали народы Равных Народом Равных.

Елена Власова

Давно это было… Но что есть давно перед ликом Вечности - всего лишь мгновение. Недавно это было. Это было время, когда среди разных народов и государств жили странные люди. Не принимали они различия племен, не понимали границ, никому не причиняли вреда. Не было в руках их оружия людей, да и дела у них были мирные - певцы, сказители, художники, врачеватели душ. И узнать их было можно всегда - по летящему, нездешнему взгляду, словно видели они то, что было там, за Гранью… Да, они видели. И было это в их сказках, картинах, музыке, песнях и просто в разговорах у живого огня. Они были нездешние, они раздражали, но их терпели, ведь они не творили злых дел. Однако иногда случалось так, что чей-то ребенок, которого просто так, за непохожесть, били и сверстники, и родные, вдруг приходил к ним и оставался навсегда. Они принимали его, как, впрочем, и всех остальных - они никого не могли прогнать. И летел его взгляд за Грань.

Это был очень благополучный мир, не ведающий прошлого. И тогда застила глаза обитателям его кровавая пелена. И называли они Иных колдунами и чернокнижниками, похитителями детей. Но раз приняв кого-то, они уже не могли бросить его. Таков был кодекс чести у них, безоружных… И шли жалобы наместнику короля, и были расправы, где убивали их камнями, распинали, сжигали живьем. И пытали, пытали, пытали, уговаривая сознаться… В чем? В колдовстве, злых чарах, убийствах детей, словом, во всем, что могло успокоить потревоженную совесть палачей. А потом те отмывали кровь и снова терпели Иных до следующего раза… А еще говорили, что и мертвые глаза их светятся живой маленькой звездочкой, отгоняя от дома беду, что пепел тел их, развеянный по ветру, гонит прочь неурожаи, что кровь из их ран лечит любую болезнь. Но это - говорили, чего стоят слухи…

Но ныне не было так, как бывает обычно. Ибо тот, кто ушел к Иным, был единственным наследником Королевского Трона. С детства не манили его к себе ни пиры, ни почести, ни охотничья доблесть, ни преклонение подданных. С самого детства копался он в старых свитках и книгах, разыскивая там древнюю мудрость, но тщетно. Ибо нет древней мудрости там, где живут сегодняшним днем. Говорили (втихую, боясь, что укоротят языки), что наследник не в своем уме, но Король сказал:

- Разумен или безумен, но он будет править. - А пока юного принца развлекали, как могли, но мало радости в этом было ему. Нехотя пошел он слушать и этого заезжего менестреля, но вдруг улыбнулся, встретившись с ним глазами. А наутро исчез с певцом, ничего, кроме пары лепешек, не взяв с собой.

“Околдовали”, - поняли все. “Смерть колдунам”, - решил Король. “Пусть вернут сына!” - молила Королева.

И вновь пытали, сжигали, распинали, и не было предела той ненависти. И не было возможности остановить убийства Иных, ибо были они Иными.

А наследник вернулся, как только начались казни. Размазывая по лицу еще детские слезы, на коленях умолял он родителей остановить кровавое безумие. Но отвернулась Королева.

- Так надо, - сказал Король, глядя в нездешние глаза сына.

И умер юный наследник престола в тот день, когда казнили последнего из Иных…

И почти во всех домах королевства давали свет и тепло огоньки их глаз, отводя беду. И не знал болезней народ, и обходили неурожаи тучные поля.

И так было долго…

Елена Власова